«Познаем человека по крупицам»: как врачи готовят космонавтов к полету

«Врачи — это члены экипажа на Земле»

— Какие основные психологические трудности возникают у космонавтов во время длительных экспедиций и как они меняются в зависимости от продолжительности полета?

— Вообще деятельность космонавта относится к числу опасных профессий. Кандидаты проходят много этапов отбора, подготовки. Во время длительного полета человек находится в составе экипажа. Это среда, которая фактически ему социально навязана. Иногда, могут возникать какие-то симпатии, антипатии, потому что человек может быть и не хотел в обычной жизни рядом с другим находиться.

У нас были такие примеры в космических полетах, еще на советских орбитальных станциях. Были экипажи с опытными космонавтами, у которых совместная работа не шла, у них возникали небольшие стычки или проблемные вопросы. Потом они за один стол садились и говорили: «Мы взрослые люди и понимаем, что программу полета надо выполнять. Поэтому давай все распри оставим до Земли». После этого они выполняли все поставленные задачи. Уже после приземления некоторые расставались и никогда больше старались не встречаться.

В космос летит профессионал, высоко мотивированный человек. Как бы ни было тяжело, это его работа. К тому же, у космонавтов нет свободных минут, им не хватает времени на то, чтобы подумать о скуке. Часто они выполняют свою работу за счет свободного времени, за счет сна. Для космонавта безделье — самое страшное. Когда человек не работает, он начинает страдать, переживать из-за изоляции, отрыва от Земли, родных и так далее. В таком случае работа служит во благо.

— Космонавты проходят обширную программу тренировок, в том числе направленную на психологическую устойчивость. Из чего состоит такая подготовка?

— Первый этап — это медико-психологический отбор. Это достаточно сложная система, которая не делается по щелчку пальцев. Нет одной методики, которая позволила бы сразу все выявить: мы по крупицам познаем человека и делаем вывод, годен ли он для этой профессии, прогнозируем, насколько человек способен выдержать риски, которые предстоят в его профессиональной деятельности.

Второй этап — это непосредственная подготовка: на тренажерах, различных стендах, в разных условиях. В них прямо или косвенно участвуют психологи и врачи. Они наблюдают за космонавтами как во время прохождения различных этапов, так и после, при разборе результатов.

Есть отдельная должность врача экипажа: он знает программу полета своего космонавта, что он будет делать, какая будет нагрузка и в каком состоянии он находится. Специалист может давать свои консультации, советы, рекомендации. Фактически, врачи — это члены экипажа на Земле. Был период, когда на МКС мы назначали еще и психолога экипажа. Я был на этой должности во время трех первых экспедиций.

Сейчас остается практика приватных, психологических конференций, когда члены экипажа по закрытому каналу связи разговаривают с врачом и психологом. Такой сеанс проводится раз в две недели по 15 минут. Это своего рода психологическая поддержка в полете — общение как бы с близким человеком. Сейчас стало проще, когда появилась телефонная связь и космонавты могут звонить домой, своим родным, а во время первых полетов такого не было.

— Какие существуют ограничения для кандидатов в космонавты с точки зрения личностных качеств? На что обращают внимание психологи при отборе?

— Не буду привязываться к психотипу конкретного человека, просто скажу, на что мы в основном смотрим. Первое — это мотивация. Насколько человек заинтересован в том, чтобы прийти в эту профессию.

У нас был случай во время отбора, когда человек идеально прошел общекосмическую подготовку, но на межведомственной комиссии ее председатель сказал: «Нет, ребята, вот этот у нас не пройдет». Он познакомился с досье и установил, что человек до момента прохождения отбора за неполные 2-3 года поменял ряд профессий: был и переводчиком, и даже в сериалах снимался в ролях второго плана, а теперь пришел в космос. Поэтому он и сейчас, после одного полета, удовлетворит свое любопытство, а потом скажет, что хочет стать, например, поваром и уйдет. Нам нужен космонавт-испытатель на длительную работу, в связи с этим он был отстранен.

Помимо мотивации, проверяются тревожность, предрасположенность к конфликтным ситуациям. Но мы не только по тестам определяем человека. Первое, что делает кандидат — пишет профессиональное эссе, причем от руки. У нас есть специалисты, которые проводят экспертизу, смотрят, насколько человек был искренен, насколько правдоподобно то, что он пишет.

Второй этап — это собеседование, когда группой психологов перекрестно кандидату задаются самые разные и подчас необычные вопросы, например: «Какой последний фильм посмотрели?» При этом фиксируется как сам ответ, так и реакция на вопрос. При неординарной реакции, например, появлении капельки пота на щеке, становится понятно, что человек растерян и не знает, как правильно с его точки зрения ответить. Возникает подозрение, что он в состоянии неопределенности теряется и значит в принципе нам не подходит, потому что космонавт должен быть готов в любых условиях быстро реагировать и принимать решения.

По таким крупицам мы собираем портрет человека, которого перед собой видим. Потом идет тестирование: на память, восприятие и все основные психологические профессионально-важные качества. Затем, когда кандидаты приступают к общекосмической подготовке, на завершающем ее этапе мы встречаемся с ними в процессе испытания в условиях знаменитой «сурдокамеры», хотя теперь мы ее так не называем.

«Самое "страшное" для космонавта — личное время»

— Космонавт Алексей Зубрицкий говорил, что «сурдокамера» была для него самым сложным испытанием. С чем это связано?

— Если ты хочешь познать человека, посади его в изоляцию, там сложно утаить что-то. В такой ситуации все особенности личности человека проявляются, как на лакмусовой бумажке. Это исследование психической устойчивости. Первый набор, с которым я работал — был шестой, куда входили Александр Волков, Владимир Титов, Анатолий Соловьев и другие. Они сидели в изоляции пять дней, из них 64 часа без сна. Сейчас кандидаты проводят там трое суток, тоже 64 часа без сна. Этого достаточно, чтобы выявить все индивидуальные позитивные и не очень свойства, которые есть у человека.

Во время испытания можно сказать моделируется полная схема полета, весь режим труда и отдыха такой же, как на борту космической станции. Есть профессиональные задачи, психологические и медицинские тесты, физкультура, питание. Есть личное время, и это самое «страшное»: когда 64 часа не спишь, нужно себя занять чем-то, чтобы не уснуть. Например, у одной из групп кандидатов во время испытания с собой был большой пазл — который они частично собирали и оставляли в камере, передавая другому.

Проходившие подобное испытание ребята предыдущего набора делали фигурки из пластилина — так, один слепил бюст своего коллеги по отряду. Кто-то писал стихи, кто-то музыку или песни сочинял в уме. Нам тоже важно наблюдать, как именно люди справляются с такой ситуацией.

— Насколько люди с авиационной подготовкой лучше приспосабливаются, адаптируются к пребыванию в космосе, по сравнению, например, с инженерами или представителями других специальностей?

— Я бы не сказал, что есть отличия — за счет длительной подготовки они нивелируются. Все космонавты проходят одинаковую подготовку, экипаж получается равноценный. У нас было несколько открытых наборов в отряд, куда шли не летчики, а люди из бизнеса или из других сфер. Например, как я их называю, «моя шестерка» — Петр Дубров, Сергей Корсаков, Дмитрий Петелин, Анна Кикина, Андрей Федяев и Николай Чуб. Все они пришли из разных профессий и сейчас уже поработали в космосе, прекрасно выполнив свои задачи. Летчик среди них был только один, но я бы не сказал, что он был на голову выше других.

— Как психологи помогают экипажам справляться со стрессом, чувством изоляции и другими возникающими проблемами?

— Во-первых, на МКС направляется большой информационный контент. Этим занимается специальная подгруппа в нашей лаборатории. В их задачу входит работа по психологической поддержке космонавтов, в том числе подбору новостных блоков, новых фильмов, музыки и другой информации, которая затем направляются на станцию по электронным каналам связи. Космонавты говорят, что иногда смотрят кино за ужином, но чаще на это нет времени или особого желания. Если есть возможность поработать, они лучше это сделают.

Во-вторых, помочь может созидательный труд. Космонавт Валентин Лебедев писал, что одними развлечениями психподдержку нельзя оказать. Надо создать условия привычной жизни на Земле — то есть работы. Человек привык заниматься, например, огородом. Так вот, с помощью виртуальной реальности мы сможем такую возможность создать.

Скоро на МКС полетит Сергей Рыжиков, мы уже готовимся, что он будет делать себе, как в предыдущем полете, оранжерею из подручных средств. В недавно прошедшем годовом изоляционном наземном эксперименте SIRIUS-23, который проводился в ГНЦ РФ-ИМБП РАН, экипаж также очень хорошо отозвался о хлебопечке — это занятие их сплотило, объединило.

«После полета космонавты начинают по-другому смотреть на мир»

— Есть ли отдельные методики, которые используют космонавты самостоятельно для поддержки своего психологического состояния?

— Используются разные техники. Например, в полете Владимир Джанибеков использовал аутогенную тренировку, которую ему преподавали в Центре подготовки космонавтов. Она предполагает, что человек сам управляет своим состоянием. Это умение, программа специальная, похожая на йогу, но более модифицированная и упрощенная. При этом такие техники предполагают желание и склонность самого человека к обучению: должно быть терпение, выдержка, потому что это кропотливое занятие.

— Согласны ли вы, что космическая подготовка, сам полет и возвращение на Землю с психологической точки зрения может человека раскрыть и позволить ему что-то новое о себе узнать?

— Бесспорно. Честно говоря, многие космонавты из полета другими возвращаются, начинают по-другому смотреть на то, что окружает нас на Земле. Понимают, что наша планета — такая хрупкая и мы все «в одной лодке».

— Известно, что для поддержания позитивного настроя космонавтов на МКС, им передают посылки с Земли. Что обычно доставляют на станцию в качестве подарков?

— Во-первых, сладости — всякие шоколадки, вафли. Космонавты заказывают то, что хотят. Кто-то из экипажа все время просил передать вяленую оленину — это меня удивило. Кто-то хочет консервы, кто-то — чипсы, оливки. Но все мы не можем отправить. Есть токсикологи, которые «отметают/отсеивают» продукты по срокам, и прочим критериям.

Во-вторых, семьи посылают рисунки от детей, какие-то игрушки, поделки. Хотя чаще игрушки берут с собой в качестве индикатора невесомости. Раньше мы отправляли космонавтам, например, газеты. Когда Юрий Онуфриенко работал на орбитальной станции, а он заядлый рыбак, ему посылали журнал «Охотник и рыболов». Сейчас это не нужно.

— Какие современные технологии используются для психологической поддержки экипажа в космосе?

— В годовом изоляционном эксперименте наши испытатели работали с виртуальной реальностью и прочими технологиями. Дмитрию Петелину уже после полета показали такую технологию, на что он сказал: «Нам бы на борт такое!» Например, ты бежишь по беговой дорожке в VR-очках и видишь свой стадион в Звездном городке, или берег моря.

У нас есть свои разработчики, то есть теоретически и практически это все реализуемо, но все упирается в ресурсы и ряд организационных проблем. Однако, есть уверенность, что, когда появится наша отечественная станция, это с мертвой точки сдвинется.

Правило трех «о»: как стать единой командой в космосе

— Как экипажи готовят к межкультурному взаимодействию? Какие личностные качества должны быть для этого?

— Прежде всего наличие у человека такого качества, как толерантность. Чтобы ее выработать, есть простое правило трех «о»: описание, объяснение, оценка. Прежде чем оценивать поведение человека, подумай, почему он себя так ведет: может, он так привык, у него так принято в семье или это его национальная особенность.

Космонавт должен быть терпимым к проявлениям не только другой национальности, но и к другому полу, к другому образованию, ко всем проявлениям индивидуальности другого человека. Если ты летчик, а твой коллега — врач, это не значит, что он менее профессионален. Теперь вы оба космонавты, выполняете одинаковые функции. Если что-то произойдет, вам вместе выбираться из сложившейся ситуации, пусть и нештатной.

— Наверное, важным качеством должна быть и эмпатия, сопереживание?

— Это обязательное качество. Потому что, когда ты находишься в экипаже, в малой группе, без этого не построить коммуникацию и не создать единой, высокоэффективной команды. Прошедший годовой эксперимент это подтверждает. В какой-то момент среди участников пошли некоторые волнения. Я говорю: «Да все нормально, так и должно быть», потому что космический экипаж, как и любой другой профессии, проходит все стадии своего развития.

Первый этап — это формирование. Когда людей назначают в экипаж, они начинают присматриваться друг к другу. И сначала все хотят показать, какие они хорошие, добрые, отзывчивые. Потом наступает второй этап — «бурление», когда они начинают проявлять свои качества: «мне не нравится, куда ты положил вилку, что ты нечистоплотен». Хорошо, если это только «бурление», потому что может и конфликт развиться. Вот тут должен работать психолог: говорить, разъяснять, подсказывать каждому члену команды, как себя вести.

Затем наступает третий этап — это нормирование. Когда начинают вырабатываться свои законы и правила в группе. И потом начинается четвертый — этап функционирования, когда экипаж начинает работать как единое целое. Три первых этапа космонавты проходят во время подготовки, а в полет отправляются высокоэффективной командой, в отличие от участников наземных экспериментов SIRIUS, которые не имеют времени на столь длительную подготовку.

— Могут ли отдельные качества быть скорректированы в процессе тренировок? Как это происходит?

— У нас есть так называемая тренировка по выживанию. Специалисты проводят наблюдение и по результатам ставят оценку по специальной схеме. Например, если у человека плохо развиты лидерские качества, мы ему ставим 3 балла из 5 и на занятиях будем развивать то, что ему не доставало. Если он не интересуется какими-то элементами другой культуры, при этом готовится к полету в смешанном экипаже, значит можем дать консультации по данному вопросу, например, рекомендовать ему посмотреть какие-то фильмы, театральные постановки, сходить на концерты зарубежных групп.

Дальнему космосу нужен человек

— Какое значение для развития методов психологической поддержки имеют такие эксперименты, как SIRIUS?

— Мы отрабатываем новые технологии. Например, во время полетов в дальний космос оказывать психологическую поддержку при прямом контакте будет невозможно из-за задержек связи. Если задержка в 20 минут — это уже односторонняя связь. Продумываем решения на такой случай, чтобы на определенном этапе при возникновении каких-то трудностей был план: в ситуации такой — действуешь так, включаешь в бортовом оборудовании вот этот блок и начинает поступать информация. Те же виртуальные очки можно внедрить или другие новые методы. Вопросов еще много, и они находятся под нашим пристальным вниманием.

— Какие уроки из космической психологии можно применить на Земле? Например, для поддержки вахтовиков на Севере или участников арктических и антарктических экспедиций?

— Методы, которые мы используем для космонавтов, полностью для таких целей не подойдут, только некоторые из них — те, что связаны с изоляцией, с автономностью обитания в определенной среде, социально-навязанным общением, работе в смешанных и ограниченных командах, и так далее.

Нам поступал социальный заказ из достаточно крупной угольной компании по тренировке эффективных бригад. Мы начали изучать, как у них все делается. Выяснилось, что перед каждой сменой старший мастер может провести перестановки, назначить других людей. То есть происходит текучесть, из-за этого наши методы не работают. С космонавтами мы так не можем поступить, мы готовим «штучные экземпляры», они у нас все как на подбор.

В Антарктиде тоже свои задачи. Там, конечно, много похожего, но люди туда работать едут, а не исследователями быть. Попытки внедрить туда свои исследовательские методики нередко встречают неприятие со стороны вахтовиков, их отказ. Надо уговаривать каждого, чтобы он на науку поработал. У них другие цели, задачи и подготовка.

— На ваш взгляд, как психолога, человек в дальнем космосе нужен?

— Стратегически, конечно, нужен, потому как робот не настолько умный, чтобы оценить и изучить то, что может увидеть человек. С другой стороны, до Марса лететь несколько месяцев. При этом не будет никаких средств профилактики гиподинамии, и пошевелиться толком не получится. Когда американцы летали на Луну, в своем журнале они отметили, что тяжелее всего было перенести скуку. Трое суток корабль летит в режиме автопилота, а им делать нечего. Они придумывали игры какие-то, чтобы себя занять.

Если это будет продолжаться несколько месяцев, человек просто не сможет выдержать такую ситуацию. Психологи сейчас не могут однозначно сказать, как поведет себя космонавт, когда пройдет точку невозврата и не сможет даже при острой необходимости сразу вернуться на Землю. Смоделировать это в проводимых экспериментах, к сожалению, невозможно.

— Как вы считаете, психология будет увеличивать свое значение в области космической подготовки?

— Роль психологии будет расти, поскольку один из основных рисков длительных космических полетов, помимо радиации, невесомости, — именно психологический фактор. Поэтому сфера будет развиваться, будут появляться новые методы и мы будем их внедрять. Конечно, нужна помощь и финансовая, и административная, чтобы относились с пониманием и продвигали эти моменты, не отрицали их. Как я уже говорил: важно описание, объяснение и оценка.