«Ноги превратились в два хвоста»: полет «Союза-9» как испытание на грани возможного
Ровно 55 лет назад, 1 июня 1970 года, начался, казалось бы, ничем не примечательный полет космического корабля «Союз-9» с летчиком-космонавтом Андрияном Николаевым (№3 в СССР) и молодым инженером Виталием Севастьяновым на борту. Однако этот полет, продолжавшийся всего 17 суток и 17 часов, едва не завершился трагедией: после возвращения на Землю космонавты восстанавливались почти два года. Выводы, сделанные тогда космическими врачами, позволили увеличивать длительность космических полетов на орбитальных станциях.
«Утереть нос» американцам: длительный полет к 100-летию Ленина
Успешная стыковка кораблей «Союз-4» и «Союз-5» в январе 1969 года показала, что эта операция вполне осуществима. Но корабли «Союз» не позволяют разместить необходимое количество научного оборудования, и потому возможности космонавтов проводить научные эксперименты очень ограничены, да и долго находиться в пространстве восьми кубометров непросто.
В конце 1969 года у инженеров ЦКБЭМ (сейчас РКК «Энергия») возникла идея оперативного создания долговременной орбитальной станции с использованием готовых корпусов, изготовленныз в ЦКБМ по проекту «Алмаз» Владимира Челомея. Оснастить их предлагалось системами корабля «Союз». Но у конструкторов возник вопрос: на какую длительность полета рассчитывать системы жизнеобеспечения, какие объемы и веса резервировать для питания и воды, и на сколько дней они необходимы экипажу? Врачи не могли дать однозначного ответа, не понимая, как воздействуют на организм длительные космические полеты.
К этому времени рекорд по длительности космического полета — 13 суток 18 часов 35 минут — был за экипажем американского корабля «Джемини-7» Фрэнком Борманом и Джеймсом Ловеллом. Главный конструктор ЦКБЭМ Василий Мишин настаивал на месячном полете, руководитель подготовки космонавтов генерал Николай Каманин — на двух неделях. В результате решили до орбитальной станции опробовать 16-суточный полет на корабле «Союз» и уже исходя из его результатов рассчитывать длительности экспедиций на станцию ДОС-1. Кроме того, этот полет можно подготовить быстро и приурочить его к 100-летию основателя советского государства Владимира Ленина, тем самым «утерев нос» американцам.
Чтобы новый рекорд был зафиксирован, полет должен был продолжаться не менее 365 часов (15,2 суток). Полет «Союза-9» запланировали на вторую половину апреля 1970 года, а для ускоренной подготовки в конце декабря 1969-го сформировали по традиции три экипажа: первый — Андриян Николаев и Виталий Севастьянов, второй — Анатолий Филипченко и Георгий Гречко, третий — Василий Лазарев и Валерий Яздовский.
Уникальный случай: экипажи были сформированы за два месяца комплексных экзаменационных тренировок, которые уже прошли в начале марта 1970 года. Но корабль не успели адаптировать для длительного полета к 100-летию Ленина и старт отложили на конец мая. После отдыха в санатории «Чемитоквадже» на Черном море экипажи 10 мая прибыли на Байконур для предстартовой подготовки.
Опасный маневр по коррекции орбиты: «в ЦУПе шок и тишина»
1 июня 1970 года ровно в 22 часа по московскому времени ракета-носитель 11А511 (в будущем «Союз») стартовала с площадки № 31 и вывела на околоземную орбиту космический корабль «Союз-9» (11Ф615, 7К-ОК № 17) с космонавтами Николаевым и Севастьяновым на борту. Это был первый в истории ночной пуск пилотируемого космического корабля. Космонавты приступили к выполнению программы полета. Их основная задача была — научиться долго жить в космосе. В течение всего полета Андриян и Виталий наблюдали за своими организмами, фотографировали различные объекты на Земле.
Один из экспериментов по коррекции орбиты в автоматическом режиме экипаж должен был провести на следующие сутки после старта. Виталий Севастьянов рассказывал автору: «Запускаем гироскопы в раскрутку — все в порядке, раскрутка идет. Готовимся к разворотам, уставки (исходные параметры для разворотов, получаемые из ЦУПа — прим. ред.) заложили. Делаем два разворота — нормально. А третий разворот — по крену — нет, и горит "Авария гироскопа". До включения двигателя оставалось 12 минут. Я предложил Андрияну сделать разворот по крену вручную. "Но ведь в инструкции это не записано", — возразил он и был прав. Ручную ориентацию для коррекции орбиты тогда (из советских космонавтов) не делал никто. Но ведь мы уже топливо потратили, а его должно хватить на все 18 суток. Однако Николаев не соглашался. А время уходило. Я все-таки убедил его; перешел в бытовой отсек и, сопоставляя положение солнечных батарей относительно горизонта, давал ему команды, а он поворачивал корабль. Когда ориентацию построили, до включения оставалось пять минут».
В нужное время Николаев вручную включил двигатель и через необходимое количество секунд отключил. Когда настал сеанс связи, Андриян доложил: «Коррекцию выполнили, двигатель проработал столько-то секунд. Замечания: при выполнении ориентации разворот по крену от автоматики не прошел, выполнили вручную».
От таких слов в ЦУПе все «на уши встали», ведь в инструкции этого не предусмотрено. «Двигатель запустили вручную, при ручной стабилизации, — продолжил Николаев. — Двигатель выключили с пульта, так как интегратор не работал. В ЦУПе шок… тишина… Потом раздался голос Елисеева: "Сейчас мы записи телеметрии посмотрим". Посмотрели и поняли, что мы абсолютно точно выполнили коррекцию. Нам передают: "Молодцы, сэкономили топливо, поздравляем!" Позже такие действия экипажа записали в инструкцию и всем разрешили выполнять ручную коррекцию».
Секретный военный эксперимент
Рассказал Виталий Иванович и про один из секретных в то время экспериментов: «У нас в бытовом отсеке был компьютерный прибор, как бы игра, по перехвату целей. Этот прибор был разработан в интересах Министерства обороны, и в нем были заложены элементы управления самолета-истребителя. С помощью этого прибора на орбите мы должны были провести наведение прицела на полуметровую модель космического аппарата вероятного противника и сопровождать ее перекрестием прицела как можно дольше.
Модели отстреливались от БО с помощью пружинных толкателей. Андриян управлял кораблем, ориентируя его в нужную сторону иллюминатором, а я наводил прибор на цель. Все наши действия записывались, чтобы потом посмотреть, как проходило наведение. Всего было три мишени. Одну из них нам удалось отслеживать до 8 км. Она была видна в виде точки, тем не менее мы могли отличить ее от звезды».
Полет проходил по намеченной программе, несмотря на некоторые проблемы с избытком и недостатком электроэнергии. На четвертые сутки полета Андриян Николаев доложил на Землю: «Пока все хорошо. Спим крепко, сон освежает. Дневной паек съедаем полностью, но добавки не требуется. Бреемся ежедневно специальной электробритвой. Бритва работает хорошо. Бриться безопасной бритвой плохо — разлетаются волосы и паста. Ассенизационным устройством "по-большому" еще не пользовались, а "по-маленькому» пользуемся нормально». Надо отметить, что до этих пор космонавты в полете не брились.
На связи жена и дочка
8 июня первому в мире ребенку двух космонавтов (Андрияна Николаева и Валентины Николаевой-Терешковой) Елене исполнилось шесть лет. Накануне Валентина с дочкой прилетели в Евпаторию, откуда шло управление полетом и в течение двух сеансов связи разговаривали со счастливым мужем и отцом. При этом Андрияна можно было видеть на мониторах. Следующим вечером Валентина и Аленка опять общались с Николаевым. Трансляция шла через проекционную телесистему «Аристон» на всю стену.
Аленка, увидев отца в натуральную величину, разговорилась и забросала его вопросами типа «Видел ли ты Бармалея?» и не забыла рассказать про черепаху, ежа и торт, который ей подарили космонавты. До этого случая из-за краткости полетов сеансы радиосвязи с семьями и не устраивали, но учитывая, что этот полет должен быть рекордной продолжительности, командование ВВС сделало исключение.
Первый шахматный турнир на орбите
10 июня Николаеву и Севастьянову предоставили первый в истории космонавтики «выходной»: отменили все эксперименты и радиообмен по программе полета. Руководивший их полетом генерал Каманин предложил космонавтам сыграть в шахматы, которые были на борту. Их сделали из специального пластика, из какого изготавливали корпуса приборов корабля. Особенность космических шахмат была в том, что фигуры игроками не отрывались от доски, а двигались по пазам, чтобы ими можно было играть в невесомости.
Первый в мире космический шахматный турнир «Космос — Земля» состоялся 10 июня 1970 года. В пункте управления полетами черными фигурами играли генерал Николай Каманин и космонавт Виктор Горбатко, а в космосе, белыми, — Виталий Севастьянов и Андриян Николаев. «Битва» продолжалась три витка и закончилась вничью. Трансляция этой партии взбудоражила весь мир.
В этот же день Андриян и Виталий выполнили большую уборку корабля, впервые в истории используя пылесос.
Резкое утомление на 12 день полета
12 июня руководство полетом и врачи внимательно изучили все данные по состоянию организмов космонавтов и не заметили никаких признаков утомления. Но на следующий день у космонавтов появились признаки усталости. Движения Виталия и Андрияна стали менее энергичными, появились ошибки (выключили телевидение переключателем каналов, а не выключателем). Космонавты пожаловались на чрезмерную загруженность, а работы часто занимали время планового отдыха.
Стали появляться в радиопереговорах оговорки, раздражительность и торопливость. Руководство полета решило увеличить время на отдых, а с 14 июля начать отслеживать погоду в местах посадки на случай досрочного возвращения экипажа.
Продление полета на двое суток и мировой рекорд побит
16 июня после споров Каманина с главным конструктором ЦКБЭМ Мишиным, настаивающем на продлении полета до 20 суток, было принято решение посадку произвести 19 июня на первом суточном витке. 17 июня все поздравляли Николаева и Севастьянова с новым мировым рекордом. Никто не предполагал, что от этого рекорда до возможной трагедии — один шаг. 18 июня космонавты начали подготовку к возвращению, переносом возвращаемых грузов в спускаемый аппарат и выполнением комплекса физических упражнений.
19 июня 1970 года в 14:58:55 мск спускаемый аппарат космического корабля «Союз-9» совершил успешную посадку в расчетном районе, в 75 км западнее Караганды. Почти одновременно рядом приземлились два вертолета, а еще через минуту началась эвакуация Николаева и Севастьянова, так как сами выйти они не смогли.
«Андриян сидит и утирает лицо землей, а по пыльным щекам стекают ручейки слез»
Вот что рассказывал автору об ощущениях после посадки Виталий Севастьянов: «Из-за отсутствия физической нагрузки мы оказались неподготовленными к посадке. И когда мы прилетели, было очень тяжело. При посадке все было штатно, все системы корабля сработали хорошо. Перегрузки были штатные. Больше того, восходящие потоки были такими мощными, что вертолетчики, которые нас сопровождали вовремя парашютирования, заметили: "Ребята, а вы зависли. Возвращаться не хочется?" Я смотрю в иллюминатор, а там трактор поле пашет, чтобы нам мягче было. И мы сели на вспаханное поле.
Встретила нас группа очень быстро. Андрияна вытащили, а я вылез сам и сел на обрез люка. А он горячий! Сквозь штаны прожигает…(космонавты тогда летали без скафандров, только в спортивных костюмах — прим. ред.) "Заберите меня, — кричу, — сейчас задымлюсь!" А они с Андрияном занимаются, а меня бросили. А мне жжет, хоть прыгай. А сам спуститься не могу, до земли больше двух метров. Как дотерпел, не знаю… И тут навалилось… Остался даже кинокадр: Андриян сидит и утирает лицо землей, а по пыльным щекам стекают ручейки слез. Встать мы не могли. Нас занесли в вертолет. Андрияна положили на тахту, а меня на пол около керосинового бака… Летим. И вдруг врачи к Андрияну кинулись и что-то суетятся. Я на карачках подполз, растолкал всех — Андриян без сознания. Еле откачали… Так нас на носилках из вертолета и вынесли в Караганде. На следующий день привезли нас в Звездный, а мы и встать не можем».
А вот впечатление Каманина от встречи с Николаевым и Севастьяновым в самолете сразу после прилета в Москву: «Я знал, что они тяжело переносят возвращение на Землю, но не рассчитывал увидеть их в таком жалком состоянии: бледные, опухшие, апатичные, без жизненного блеска в глазах — они производили впечатление совершенно изможденных, больных людей».
И вновь рассказ Виталия Севастьянова: «На шестые сутки нашего лежания приезжали министр обороны Гречко с Каманиным. Мы их лежа принимали. На седьмые сутки так покурить захотелось… Встал я, на стул оперся, и побрел по стенке в соседнюю комнату к Андрияну.
— Вставай! — говорю.
— Ты уже ходишь?
— Да, еле-еле.
— А как?
— Я стул перед собой передвигаю. Ну-ка и ты давай со стулом, а я тебя поддержу.
Он попробовал, получилось. Стоит, бледный от напряжения, но улыбается.
— Андриян, а у меня спички есть. Давай покурим, — говорю я.
— А где сигареты взять? У нас же нет!
— А помнишь, мы с тобой сигарету оставили, мол, когда вернемся — закурим…
У нас в профилактории, перед туалетом, была гладильная комната, в которой стоял накрытый байковым одеялом стол, а над ним висело зеркало. А на зеркало, сверху, я «Родопи» положил.
— А как мы пройдем? — слегка «тормозит» Андриян.
— По стенке…
И вот мы по стеночке ушлепали туда. Я ему помог. Сели на байковое одеяло. Сидим, дымим… Вдруг слышим — шум, суета. Крик из коридора: «Нету их!». Вдруг влетает к нам Олег Георгиевич Газенко в генеральской форме и в белом халате сверху. «Ребята здесь! — кричит. — Вы курите?!» (а курить нам, космонавтам, тогда категорически запрещалось). А мы курим, улыбаемся и ногами болтаем… «А что вы курите?» — «Родопи» — «Я вас угощу…» — «Нет, эта сигарета – та, которую мы оставили перед полетом…» — «Ну, значит, живы будете, раз уж закурили», — сказал Олег Георгиевич и закурил вместе с нами. С этого дня реадаптация пошла значительно быстрее».
Ноги превратились в два хвоста
По данным врачей у Севастьянова окружность бедра уменьшилась на 7,5 см, голени на 3,5 см. Тонус мышц ног упал на 78%. Главный хирург Советской Армии Александр Вишневский после обследования пошутил: «У вас ноги превратились в два хвоста!» Кроме того, сердце уменьшилось на 12,5% по площади и на 20% по объему, а объем прокачиваемой через него крови уменьшился в два раза.
Еще большие изменения произошли у Николаева. У него фактически было предынфарктное состояние. Он вспоминал: «Врачи сомневались, выживем ли мы вообще после такого полета. На Земле сердце работает под нагрузкой, кровь имеет вес, а в состоянии невесомости веса нет, и мышцы сердца работают вхолостую, без напряжения, поэтому сердечные мышцы отмирают. Потому на Земле пульс был лежа — 80 ударов, сидя — 100, стоя — 120. Костная ткань потеряла калий и кальций, стала рыхлой. Изменился состав крови. После этого полета я не то что вставать, сидеть не мог. Период реадаптации длился около месяца». Даже через неделю после полета по вечерам у них поднималась температура и сильно болели мышцы.
В итоге Андриян Николаев пережил в течение года два инфаркта и был отстранен врачами от дальнейших космических полетов. Получив вторую Звезду Героя и звание «генерал-майор», он до отставки служил заместителем начальника Центра подготовки космонавтов. Виталий Севастьянов был на шесть лет моложе, его восстановление прошло быстрее и уже в сентябре его включили в новый экипаж. Через пять лет выполнил двухмесячный космический полет.
Дорога к увеличению длительности полетов открыта
После полета «Союза-9» стало ясно, что нейтрализовать воздействие невесомости на организм можно только физической нагрузкой. Но тренажеры невозможно разместить в космическом корабле, объем которого около восьми кубометров. Увеличение длительности полетов было возможно только на орбитальных станциях, оснащенных велотренажером, беговой дорожкой и другими нагрузочными приспособлениями.
Ученые разработали необходимые профилактические препараты, а конструкторы — костюмы «Пингвин» со вшитыми резиновыми тягами, нагружающими почти все мышцы. Кроме того, после полета Николаева-Севастьянова в рабочем расписании всех летающих экипажей появились выходные дни и обязательные два часа для фитнеса.
Благодаря героическому полету Андрияна Николаева и Виталия Севастьянова полугодовые полеты в космос стали обычными, и все чаще космонавты отправляются в командировки на орбиту на год и больше, а восстановление организмов происходит все быстрее.
Полет Андрияна Николаева и Виталия длительностью 17 суток 17 часов 50 минут 55 секунд до сих пор является рекордным по длительности полетов на одиночных космических кораблях.
