«Остров посреди пустыни»: неизвестный Байконур по воспоминаниям жителей
У многих при слове «Байконур» возникают очевидные ассоциации — космос, звезды, ракеты, Юрий Гагарин, космодром. Но для людей, которые родились, выросли, жили и продолжают жить в «колыбели космонавтики», это прежде всего город — родной и самый любимый. «Что можно сказать о городе, в котором ты вырос?» — искренне вопрошают собеседники Pro Космос. Но при этом говорят, и говорят много, вспоминая и о бездонном звездном небе, и о бескрайней степи, и о тюльпанах до горизонта, и о реке Сырдарье — и все это на фоне стремительно взмывающей вверх точки ракеты. О жизни в городе, ранее носившем название Ленинск, счастливом и беззаботном детстве и неразрывной связи с космосом — в нашем материале.
Дмитрий Баканов: «Космос — моя судьба»
В Ленинске родился глава Роскосмоса Дмитрий Баканов, и некоторые детали своего детства в этом «космическом» городе он раскрыл на первой встрече с президентом России Владимиром Путиным. Гендиректор Госкорпорации рассказал, что его отец окончил Военный инженерный институт им. А. Ф. Можайского и работал инженером. В частности, Владимир Баканов был испытателем наземного комплекса многоразовой транспортной космической системы «Энергия — Буран».
«Космос для меня не просто слово. Это моя судьба. Я родился на Байконуре, и папа мой занимался военным космосом, и сам я восемь лет отработал в структурах тогда еще Федерального космического агентства, а потом Госкорпорации», — поделился Дмитрий Баканов на представлении руководству Роскосмоса в феврале.
Олег Артемьев: «Байконур навсегда заложил в нас веру в достижимость невозможного»
Примечательно, что подготовкой космоплана «Буран» занимался и отец российского космонавта, Героя России Олега Артемьева. Герман Алексеевич служил на Байконуре в авиационном полку, куда его распределили после окончания военного училища, и строил для «Бурана» усиленную взлетно-посадочную площадку. Сам Олег Германович же родился в Риге, но детство, вплоть до восьмого класса школы, провел на Байконуре.
Вспоминая жизнь в Ленинске, космонавт рассказывает, что сначала ходил в детский садик в так называемом «деревянном городке» — исторической части Байконура. Это остатки жилого городка испытателей, строительство которого началось еще в мае 1955 года и который в первое время носил название «Заря». «Сейчас этого детского садика, к сожалению, нет уже, — вспоминает Олег Артемьев. — Я переходил из одного садика в другой, учился в школе №211, которая потом стала называться школой №5, отучился. Ходил в музыкальную школу №2. Рядом с ней установлен монумент — в месте, где начинался город. 5 мая 1955 года здесь был заложен первый камень в строительство Ленинска».
Помимо музыкальной школы, Олег Германович также посещал кружок технического творчества, где собирал модели самолетов, вертолетов и космических кораблей, и ходил в разные спортивные секции — занимался плаванием и борьбой, в частности дзюдо и самбо. «Но самым любимым было самбо. На соревнования ездил от города, и в самом Ленинске тоже проводились соревнования», — поделился космонавт, который начал заниматься этим видом спорта в третьем классе и достиг высоких результатов, став мастером спорта.
Этим его интересы не ограничивались. По выходным Олег Германович бегал на занятия в клуб юных моряков во Дворце пионеров: там он освоил матчасть, научился вязать морские узлы, увлекся подводным плаванием, сплавлялся на ялике по Сырдарье, а летом — ходил в походы на катерах. Именно тогда и появилось желание много путешествовать и покорять бескрайние морские просторы.
Мечты же стать космонавтом, как признается Герой России, у него не было. Более того, с космонавтами у юного Олега Германовича, как он в шутку замечает, были связаны не самые приятные воспоминания.
«Ничего хорошего сказать не могу. Потому что в детстве все-таки космонавты мешали нам жить, отрывали нас от игр и учебы. Хотя мы, конечно, понимали, что это сверхлюди. Причем мы не только вдоль дорог стояли, встречая их, но они и в школу к нам приходили, проводили встречи. Но для нас это были, скажем, не на нашей волне люди», — с иронией признался Артемьев.
Приветствовать космонавтов приходилось часто — каждый раз, когда экипаж улетал или возвращался с орбиты. В эти моменты всех ребят, включая тех, кто ходил в детский сад, выстраивали вдоль обочины дорог, по которым ехали герои космоса. Климат в городе суровый: летом могло быть очень жарко, а зимой — по-ледяному холодно. Как говорится, не забалуешь. А космонавтов порой приходилось ждать не один час — то под палящим солнцем, то под ледяным ветром.
Покорители околоземной орбиты жили на площадке, где был самый лучший сад. И Олег Германович помнит, как с друзьями часто «наведывался» в этот «райский уголок»: «Там было такое место, где росли самые вкусные ягоды, самая вкусная джида их местная. Сливы, вишни росли за забором, яблоки. И, конечно, же, делали набеги за вкусными трофеями». Порой ребят ловили и отчитывали, причем им казалось, что нравственные нотации им читают непременно космонавты, хотя на самом деле это были обычные солдаты.
Со временем, конечно, пришло понимание, что космонавты — очень важные люди для страны. Но решение пойти в эту профессию Артемьев принял далеко не сразу. После окончания школы в 1986 году он сначала хотел поступать в мореходку, но в конечном счете поступил в Таллинский политехникум, который окончил в 1990 году с отличием по специальности «Электрооборудование промышленных предприятий и установок». Поработал дежурным электриком на заводе в Таллине.
Отслужил в Советской Армии в Вильнюсе. В тех же 90-х годах Артемьев поступил в Бауманку на специальность «Техника и физика низких температур». Именно перед Бауманкой и произошло особенно знаковое событие, после которого он загорелся космосом — встреча с дважды Героем Советского Союза, летчиком-космонавтом СССР Владимиром Соловьёвым. Слушателей Подготовительного отделения МГТУ повезли на экскурсию в Центр управления полетами, и там Владимир Алексеевич все им рассказал и показал, ответил на вопросы.
Но в отряд космонавтов Олег Германович был зачислен в 2003 году, только через 11 лет после этой судьбоносной встречи, когда ему было 32 года. А в свой первый космический полет он отправился в 2014 году — еще через 11 лет. До этого Артемьев работал инженером-испытателем в РКК «Энергия», где готовил оборудование и экипажи МКС, сопровождал выходы на станцию из ЦУПа, испытывал скафандры и входил в команду технического обслуживания спускаемого аппарата на месте посадки. Кроме того, он принимал участие в подготовке служебного модуля «Звезда» к старту.
Именно работая в «Энергии», Олег Германович впервые увидел космический запуск вблизи. На Байконур его отправили в командировку. Издалека же за полетами ракет Артемьев наблюдал все детство.
«Мы-то знали (когда будут запуски — прим. ред.), и в день старта наблюдали из города с крыши. В конце улицы Янгеля, там наши друзья жили. И всегда обязательно кто-то знал, дату и время старта. Шли за дом и смотрели, как звездочка летит. Ночью это вообще было очень красиво. А днем ракета сразу в облако уходила и из города было не всегда видно, космодром довольно далеко находится. Но в любом случае через кого-то обязательно знали (о предстоящих запусках — прим. ред.)», — отметил собеседник Pro Космоса.
Сейчас Олег Германович готовится к своему четвертому космическому полету на МКС. Ожидается, что он войдет в состав экипажа корабля Crew Dragon (миссия Crew-12), старт которого запланирован на первую половину 2026 года. Программа подготовки напряженная, но Артемьев надеется, что ему снова удастся наведаться в родной город.
«Что можно сказать о городе, в котором ты вырос? — задался вопросом он. — Это твой самый любимый город на Земле, с ним связаны только самые счастливые воспоминания. Детские садики, школа, октябренок, пионер, комсомолец, инженер-испытатель, космонавт. Город продолжает тянуть к себе, я с большим удовольствием езжу туда и в командировки, и просто так. У меня сейчас подготовка к очередному полету идет, но надеюсь, что удастся снова вырваться туда, повстречаться лишний раз с земляками, мечтаю вместе отметить Юбилей города».
Родной сердцу город Олег Германович может увидеть и с борта МКС. По его словам, из космоса Байконур всегда заметен. «Когда МКС пролетает над ним, то очертания города сразу видны, они перед глазами, успеваешь найти все значимые места: аэродромы Крайний и Юбилейный, где служил папа, дома где жили и куда ходили в гости, стадион, Маяк, бассейн, работа мамы, Дворец Пионеров, Дом Офицеров, кинотеатр, катерная станция, понтонный мост и конечно, те места, где сам бывал по работе, это Гагаринская площадка, площадки “Протона”, МИКи и пр.», — поделился Герой России. В такие моменты все воспоминания о Ленинске вновь всплывают в сознании, особенно запах, который присущ только этому городу: запах степи, особенно после дождя, затем утренний или вечерний шум мотовоза, гул аэродрома и запах керосина, запах тюльпанов, запах шашлыка на саксауле.
«Ленинск-Байконур — это город, где история писалась на наших глазах, где будущее очень быстро становилось настоящим. Это дорогие сердцу воспоминания о друзьях, с которыми делили тайны и мечты под огромнейшим байконурским небом, полном звезд и пролетающих спутников. Это место, которое благодаря родителям, воспитателям, учителям, тренерам, соседям и всем, кто хоть на сутки оказался на причале Вселенной, навсегда заложило в нас веру в достижимость невозможного и необъятность человеческого духа. Это было особенное, волшебное детство. И эти люди, мои земляки, из моего волшебного детства запустили меня в космос уже три раза. Я очень благодарен и признателен моему родному городу и его прекрасным жителям!» — обратился Олег Германович к байконурцам.
Сергей Смолин: «В детстве я совсем не думал, что запускать ракету станет моей служебной обязанностью»
С особым, ни с чем не сравнимым запахом Байконур ассоциируется и другого нашего собеседника — главного метролога Байконурского филиала РКЦ «Прогресс» Сергея Смолина. По его словам, там пахнет цветущей джидой и акацией — настолько сильно, что кажется, будто улицы политы духами. И, конечно, тюльпанами, простирающимися до горизонта. И все это на фоне огромного бездонного байконурского неба.
Сергей Александрович родился в Ленинске: его родители, Александр Григорьевич и Ольга Николаевна, приехали туда еще в конце 1960-х годов — строить лунную «царь-ракету» Н-1. Правда, приехали они по отдельности — из разных уголков Советского Союза, но именно колыбель космонавтики и стала местом их встречи. «В результате их встречи я и появился на свет. Ленинск тогда был маленьким, чистым, уютным военным городом, олицетворяющим мощь Советского государства, его военный, научно-технический и промышленный потенциал», — вспоминает Сергей Смолин.
Его детство на Байконуре было счастливым и беззаботным. В младших классах Сергея Александровича и его товарищей привлекали для участия во всех государственных праздниках и разного рода мероприятиях — субботниках, спортивных соревнованиях, стенгазетах и «Зарницах». Политотдел космодрома серьезно относился к воспитанию подрастающего поколения, поэтому для школьников регулярно устраивали встречи с космонавтами.
Особенно Сергею Смолину запомнилось посещение школы Алексеем Архиповичем Леоновым и Владимиром Александровичем Джанибековым — живыми легендами и настоящими героями космоса. «Леонов пришел к нам в генеральской форме, но был совсем не похож на генерала, каких мы здесь привыкли видеть. Это был простой, общительный дядька, очень интересно рассказывал о своих полетах, об особенностях рисования в невесомости и еще много разного. Джанибеков, который тогда тоже уже был генералом, пришел в обычном гражданском костюме. Это удивительной скромности человек, Герой Советского Союза, генерал-майор рассказывал нам о своих полетах, как о рядовой работе, которая может быть под силу каждому. И даже в спасении станции “Салют-7”, с его слов, не было совсем ничего героического. А ведь это единственный случай в мировой космонавтике, уникальная стыковка и реанимация мертвой станции», — подчеркнул Смолин, выразив надежду, что однажды об этом подвиге снимут фильм.
Впрочем, в детстве Сергею Александровичу, как и Олегу Артемьеву, стать космонавтом не хотелось. Больше ему нравилась профессия бортинженера, и «чтобы непременно был большой самолет». К слову, пробраться в кабину такого большого самолета — а именно Ли-2, который стоял во Дворце пионеров, — было особым шиком у мальчишек, но в то же время строго запрещенным. Нужно было незаметно проскользнуть за ограждение, пробраться в люк и сесть в кресло пилота, вспоминает Смолин.
«Самолет был настоящий, и рули с элеронами реагировали на движение органами управления в кабине. Это замечали сторожа и шли нас ловить. Второй частью приключения было уйти от погони», — иронизирует Сергей Александрович. Причем, по его словам, о таких опасных приключениях родители не знали — у них было очень много работы на космической передовой. С самого утра все уезжали мотовозами на площадки и возвращались только вечером.
Хотя на летние каникулы выбираться удавалось. Сергей Смолин особенно помнит горячий сухой ветер, который встречал на рампе военно-транспортных самолетов Ан-26 или Ан-12 по прилете.
«Перед полетом нужно было долго ждать на заводском аэродроме, потом мерзнуть в самолете и вот тебя встречает тепло и ощущение какой-то безопасности, защищенности, счастья — все, дома!» — делится он.
Окна квартиры, где жила семья Смолиных, выходили на север, поэтому трассы выведения всех ракет были видны из окна. В те времена секретность была на высоте, и на рядом расположенных площадках не знали, чем занимаются соседи, и, конечно, не афишировалось, что, когда и откуда полетит. По телевизору транслировались только старты пилотируемых кораблей, но тем не менее посвященные люди знали.
«Помню, в детстве отец будил меня ночью, ставил на подоконник, и мы наблюдали запуск какой-нибудь ракеты. Тогда я совсем не думал, что пройдет несколько лет и запускать ракету станет моей служебной обязанностью», — признался Смолин.
Самое яркое впечатление произвел старт сверхтяжелой ракеты «Энергия» 15 мая 1987 года. По воспоминаниям собеседника Pro Космос, тогда был поздний вечер (21:30 по московскому времени): сначала ночное небо осветило зарево, а потом над горизонтом стала подниматься «она». Огромный огненный хвост ракеты было хорошо видно даже из города, кто-то начал стрелять из ракетниц, и «Энергия», сопровождаемая красными и зелеными огоньками, взмывала все дальше в бездонное звездное небо Байконура. «Отец выгнал нас на балкон, и мы смотрели, как после разделения улетает блок “Ц” и уносит на себе невиданный по габаритам и массе груз», — рассказывает Сергей Александрович.
Еще одно воспоминание о ракетном запуске было связано со студенческими годами. Тогда должен был взлететь орбитальный корабль «Буран», и Смолин вышел на занятия пораньше, чтобы посмотреть старт, но была до обидного низкая облачность — ничего не было видно. «Лекции в тот день шли кое-как, все были в ожидании. И вот кто-то пробежал по институту с криком: “Ребята! Он сел!” Вся учеба сразу закончилась, мы выбежали на улицу, а там ликование! Везде митинги, вереницы военных УАЗиков, украшенных флажками и шариками, все улыбаются и поздравляют друг друга. Такого подъема и воодушевления не видел никогда — это был праздник, сравнимый с Днем Победы», — подчеркнул Сергей Александрович.
Сегодня он работает главным метрологом Байконурского филиала РКЦ «Прогресс», но в саму профессию попал, можно сказать, случайно. После института (специальность «Летательные аппараты») Смолин продолжил династию ракетчиков, став инженером-испытателем на участке системы управления в «пускающем» 219-м цехе. Проработал там четыре года «пускачом», 34-м номером боевого расчета, после чего руководство попросило заняться метрологией, которая после 90-х была в запущенном состоянии.
«Я понятия не имел, как нужно организовывать единство измерений, но для расширения кругозора согласился. И что-то у нас получилось. У нас, потому что успех дела здесь зависит от сплоченной и профессиональной команды. Какое бы современное ни было оборудование, космический аппарат или ракета, главным остаются люди, их подготавливающие и запускающие. От их сработанности, знаний, подготовки зависит штатная, безаварийная работа наших изделий. Ну и, конечно, они должны быть романтиками космоса», — подытожил Сергей Смолин.
Дмитрий Семиколенов: «Это место навсегда останется в моей душе малой родиной»
Слова Сергея Александровича о важности сплоченной команды может подтвердить и его коллега по Байконурскому филиалу АО «РКЦ «Прогресс» Дмитрий Семиколенов, до недавнего времени — главный инженер филиала. Впервые на предприятие Дмитрий Сергеевич попал, когда проходил преддипломную практику в Московском авиационном институте (МАИ). Его распределили на участок испытаний двигательных установок ракет-носителей того же комплекса, который он в последствии возглавлял на протяжении восьми лет. Тогда на участке была острая нехватка специалистов, и Семиколенова с его одногруппником поставили стажерами на испытания ракеты-носителя — помогать расчету.
«Удалось “прикоснуться” к космосу в самой его практической форме — пролазили всю ракету и довели подготовку в составе расчета до пуска. Готовить ракеты и отправлять их в космос не могло не понравиться молодому парню, у которого и родители попали на Байконур, тогда еще город Ленинск, именно благодаря великому космическому проекту “Энергия — Буран”. Рассказы родителей об этом проекте, яркие звезды запускаемых с космодрома ракет, обучение в филиале МАИ с уклоном в ракетную технику — и тут такая стажировка. Все это определило выбор моей будущей профессии — пошел работать на участок, где меня так хорошо приняли», — поделился Семиколенов, работающий в филиале с 2008 года.
Хотя Дмитрий Сергеевич родился в Самарской (тогда еще Куйбышевской) области, в селе Новый Буян, на Байконур его привезли еще грудничком, поэтому здесь прошли его детство и юность. Взросление пришлось на 90-е годы, когда страна переживала сложные времена, а Ленинск, оставшийся с неопределенным статусом в отрыве от России в Республике Казахстан, — и подавно. Как вспоминает Семиколенов, в городе были перебои с продуктами и отоплением зимой, веерные отключения электричества.
«Но все это наблюдалось мной через призму счастливого детства, — пояснил Дмитрий Сергеевич. — Окруженный заботой родителей, я воспринимал вся тяготы и невзгоды как необычное приключение. Бывало, приходилось учить уроки вечером при свечах, а когда зимой отключали отопление и свет, мы всей семьей собирались в одной комнате, чтобы было потеплее, и мама при свете свечки читала нам вслух увлекательные книжки про приключения на земле, на море и в космосе».
Говоря о запусках, собеседник издания вспоминает, что если ему удавалось узнать заранее о времени очередного пуска, то он вместе с товарищами бегал на пустырь за домом. Но узнать получалось не всегда, и, бывало, старт становился сюрпризом: «Помню, в детстве гоняли вечером в футбол во дворе, и тут краем глаза заметил нечто яркое в небе там, где его быть не должно. Оказалось — летящая ракета. Игра, естественно, остановилась, все смотрели за ее полетом и пересказывали друг другу истории о космических полетах, которые слышали дома от родителей, работавших на космодроме».
Но Байконур для Дмитрия Сергеевича — не только про космос. Это атмосфера родного городка, в котором знаешь все и почти всех, утренний свежий запах, теплый ласковый ветерок по вечерам и бездонное ночное небо, усыпанное крупными звездами. А еще — Сырдарья, бесконечная степь, такая прекрасная и цветущая весна, красивейшие закаты и рассветы. «Это место навсегда останется в моей душе как малая родина», — резюмировал он в беседе с Pro Космос.
Иван Тимошенко: «Ракеты у нас чуть ли не из города стартуют, и все мы — космонавты»
О непростых условиях жизни на Байконуре вспоминает и Иван Тимошенко, который с 2012 года работает фотографом и видеооператором в Роскосмосе. Он родился в семье военных: отец был телеметристом, а мать — инженером. Брат тоже стал инженером, все работали в Центре эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры (ЦЭНКИ). Отец какое-то время был в Жезказгане, а потом перевелся на Байконур.
Удаленность от России накладывала определенный отпечаток. В городе все называли ее «Большой землей», потому что жили своего рода анклавом: до ближайшего города ехать порядка 3-4 часов на машине, поэтому все время ощущалось некое отдаление и от городов, и от других людей. Словно на острове посреди пустыни. И сам город был закрытым — за его территорию просто так выйти нельзя. Но в этом же были и свои плюсы: можно было поздно возвращаться домой, родители разрешали.
«Я долгое время в детстве думал, что все города находятся за забором, и вокруг них есть КПП. Потому что привык, что у нас так есть. А когда узнал, что это не так, был сильно удивлен. То же самое с карагачем — основным деревом на Байконуре. Мне казалось, что оно растет во всех лесах, то есть это не какой-то определенный вид дерева. И потом уже в книжках ты читаешь про березы, а когда въезжаешь в Россию, видишь, что деревья, оказывается, другие, их много, а этот карагач не растет практически нигде, кроме самого Байконура», — смеется Иван.
Впрочем, несмотря на то, что весь город очень сильно пропитан «энергией космоса», в детстве все воспринималось совсем иначе. Памятники конструкторам, создателям ракетной техники и инженерам, грузомакеты ракет-носителей в полный рост, школы, названные в честь известных деятелей космической отрасли, — все это казалось чем-то само собой разумеющимся. Но так было до тех пор, пока Иван Тимошенко не начал работать в структуре и понимать, сколько на самом деле моментов в жизни связано с космонавтикой и насколько сильно она завязана на жизни всех жителей города.
Так, большим откровением для собеседника Pro Космоса стало то, что красные конусы, вокруг которых он, будучи школьником, бегал на физкультуре, на самом деле были защитными чехлами для двигателей ракет. В те времена ребята даже не придавали этому особого значения: только отмечали про себя, что внизу конусы обиты железом и имеют острые углы, о которые можно порезаться. Но вопросов никто не задавал.
Хорошо помнит Иван Тимошенко и свой первый пуск. Причем увидел он его не из окна дома, а со стартовой площадки №1 — «единички», куда его свозила тетя, работавшая на местном телеканале. Смотровая площадка там довольно специфическая: ракету видно не всю, а только половину. «Но все равно помню яркую вспышку — вылетает ракета, достаточно громко, все радуются. Но не помню, что это был какой-то безудержный восторг. Это достаточно прозаичное воспоминание. Со временем пусков было больше, и, естественно, они гораздо сильнее запоминаются, когда ты действительно понимаешь, что это, зачем и куда летит», — отмечает Тимошенко.
От «единички» до дома, где жила семья Тимошенко, было примерно 32 километра, а от 31-й площадки — около 60 километров. Но взлетающую с космодрома ракету было видно даже с такого расстояния. Отец Ивана, будучи телеметристом, точно знал вплоть до секунд время отрыва ракеты от стартового стола. Поэтому наблюдать за событием вечером или поздно ночью, сидя на подоконнике, было особым развлечением.
«Ты слышишь, как сначала начинает дребезжать окошко, потом чувствуешь пальцами вибрацию и видишь, что на горизонте взлетает маленькая точка. Следишь за ней сквозь ветки деревьев, как она взлетает куда-то вверх. Дрожь постепенно угасает и пропадает полностью», — делится Тимошенко.
Бывало и такое, что за пусками наблюдали прямо из казахской степи — с бетонного забора, откуда открывался невероятный вид: большой холм, красивая степь внизу, где-то часть Сырдарьи, слева — поселок Тюратам, а прямо впереди — бескрайняя степь и взлетающая ракета на ее фоне. И, конечно, бескрайнее звездное небо, поражающее сознание.
Хотя в большей степени воспоминания с байконурским небом у Ивана были связаны с дорогой. Он помнит, как вместе с родителями и братом уезжал в отпуск на трехдверной «Ниве», и каждый раз это было какое-то приключение. Родственники жили в Бийске и Днепропетровске, и добираться до них примерно 3-4 суток. Ехали по участку Иргиз-Карабутак — дорога там была, как будто бы после бомбежки, а если проходили дожди, то проехать по ней только на «Ниве» и можно было. «Машина встала посреди степи ночью, кончилось горючее, и родители выходили голосовать, чтобы кто-нибудь проезжающий довез до бензоколонки. А ты выходишь и видишь миллионы звезд — засветки нет на много километров вообще никакой, — видишь Млечный Путь, два его рукава, созвездия. Причем увидеть их просто, а найти даже “Медведицу” не получается, потому что такое неимоверное количество звезд, и они все такие яркие, что среди всего этого многообразия не можешь вычленить определенный узор», — рассказывает собеседник издания.
Возвращаясь в памяти к тем временам, Иван Тимошенко признается, что долгое время думал о том, чтобы связать свою жизнь с военной службой. На Байконуре было много военных, поэтому с детства все привыкли к общей строгости, подготовленности и сдержанности. Однако в какой-то момент он увлекся фотографией и с девятого класса начал участвовать в городских фотоконкурсах, в том числе от Дворца пионеров. В жюри сидели фотографы и операторы, работавшие на космодроме. Они и предложили Ивану вступить в их ряды, причем без необходимости получения высшего образования. Но Тимошенко совместил приятное с полезным: поступил на заочку на кинооператора и с 18 лет стал работать на космодроме.
К слову, с участием в фотоконкурсе связано еще одно яркое воспоминание. Иван хотел тогда заснять запуск ракеты и проснулся вместе с братом чуть раньше, чем обычно. Они вышли на пустырь за домом, откуда можно было наблюдать старт, и в тот момент в небе появилась «медуза» — довольно частый феномен, при котором свет отражается от выхлопных газов ракеты, рассеивающихся в атмосфере. «Медузу» можно увидеть, когда на земле еще темно, а небо подсвечивается рассветным или закатным солнцем.
И так вышло, что сначала хвост ракеты окрасился ало-красным цветом: Иван с братом даже подумали, что произошла какая-то авария и ракета падает на город. «Потом мы немного успокоились, когда увидели, что точка ракеты все еще осталась, при этом она куда-то уходит за горизонт. Но впечатлений была масса. Когда из маленькой точки прямо на глазах раздувается огромное белоснежное облако», — вспоминает Иван Тимошенко, который написал об этом пост в Telegram, приложив те самые фотографии.
За 13 лет работы с Роскосмосом Иван успел поучаствовать в запуске более 130 ракет. В том числе работал с такими космическими аппаратами, как «ЭкзоМарс» и «Спектр-РГ». Хотя, как он признается, подсчитать точное количество очень сложно. «Когда люди узнают, что ты с космодрома, то обязательно спрашивают: “А ты что, к нам на ракете прилетел? А вы в отпуск тоже на ракетах летаете?” Можно совершенно прекрасные байки рассказывать о том, как устроена жизнь на космодроме, мол, да, у нас ракеты чуть ли не из города стартуют, и все мы — космонавты», — подытожил Тимошенко.
